Александр Ласько: «Меня всегда привлекает в людях желание работать, а высокомерие отталкивает»

— Как там у Вас погода?

— Тепло (смеется). Днем иногда доходит до тридцати пяти градусов. Которые, кстати, ощущаются как все пятьдесят. Но мы уже привыкли.


— Александр, сразу с места в карьер. Какие есть для Вас нюансы работы на объектах в чужой стране?

— У нас сегодня идет активный набор людей, поскольку разворачиваются монтажные работы, строители уже потихоньку передают нам объекты. Мы занимаемся технологическими трубопроводами, и сейчас очень активная фаза работы. До нынешнего времени нужно было подобрать персонал, потому что есть определенные специфические требования к монтажным работам и сварке. Сварщики должны были наработать опыт, чтобы к началу активной стадии уже пройти все аттестации и быть допущенными к основным монтажным работам.

До Бангладеш я работал на российских стройках — там менталитет был, естественно, знакомым, персонал — русскоязычным. Когда приехал в Беларусь, тоже не скажу, что было сильно сложно: единый культурный уровень, похожие обычаи. Что в России, что в Беларуси — везде был как дома.

В Бангладеш больше половины всего функционала выполняется местными рабочими бенгальцами. Определенная сложность в том, что здесь мы работаем по белорусско-бенгальскому законодательству: граждане Беларуси — по законодательству Бангладеш, а все остальные, поскольку компания российская, — по российскому законодательству. В Беларуси был тот же принцип: мы, граждане России, работали по российскому законодательству, а граждане Беларуси, работающие в нашей фирме, — по белорусскому. Пожалуй, это всё. К остальному, побочному, со временем притираешься.

— Местные приходят с достаточной квалификацией, либо их приходиться доучивать?

— У нас в организации собственная учебная программа. Перед трудоустройством местных определяются их навыки, и они проходят обучение в соответствующем центре генподрядчика. Есть ребята, которые полтора-два года назад, когда я только собирал коллектив участка, пришли учениками со вторым разрядом. Сейчас у них уже четвертый. Есть даже бригадиры среди коллег-бенгальцев, которые уже уверенно общаются по-русски.


— Большая текучка? Я не имею ввиду только бенгальцев, но коллектив в целом.

— За год отсеивается процентов двадцать-тридцать. Кому-то не подходит климат — лето очень тяжелое, да еще высокая влажность. Люди отрабатывают вахту — и больше не выдерживают. У кого-то семейные обстоятельства, кто-то опасается выйти за пределы поселка в чужой стране. Сам я живу в Руппуре с 2021 года, в прошлом году ко мне перебрались жена и две дочки. По-моему, бенгальцы народ вполне миролюбивый, к нам они относятся достаточно лояльно. В целом я уверен: нет в мире плохих наций, а вот плохие люди, увы, иногда встречаются. Но это уже другая история.


— Конфликты в коллективе бывают?

— У нас тут интересная ситуация получается. Коллектив наш интернациональный, разношерстный. Есть украинцы, белорусы, русские, казахи, узбеки — в общей сложности, 340 человек. Все нюансы приходится видеть и обязательно учитывать в планировании работы. Казахи, например, одной веры с бенгальцами — мусульмане. Праздники учитываются в трудовом календаре и те, и другие. В Беларуси выходные, например, на Рождество; в Бангладеш, стране исламской, — на Курбан-байрам. Бывают дни, когда российские граждане не отдыхают, а у граждан Беларуси выходной — это надо планировать в организации работы. Планируем работу так, чтобы не было «перекосов» ни в одну из сторон. Такая вот дипломатия нон-стоп.


— Специалиста какой профессии Вам подобрать на участок сложнее всего?

— Тяжело найти грамотного ИТР, грамотного сварщика. Человек после училища пока еще не сварщик. С монтажниками то же самое: да, в учебном заведении ему преподали ряд дисциплин, да, он «видит» чертеж, но есть и много нюансов. Нужен еще минимум год практики, чтобы перейти на более высокий уровень и набраться опыта.

Мало молодежи, которая по-настоящему хочет работать в этой сфере, хотя зарплаты в ней достаточно высокие. Если, например, брать стартовые позиции монтажника и менеджера среднего звена, то зарплата у монтажника будет выше. Не говорю уж про наш проект: уровень дохода здесь выше, чем в России подчас у топ-менеджера.


— Почему такой низкий уровень репутации рабочих профессий, откуда у этого явления ноги?

— Это формируется в головах. Раньше рабочий человек был в почете. В то время, когда я заканчивал школу, уже почти никто не хотел идти на рабочие специальности. Все стремились попасть в юристы, экономисты, работать в тепле и чистоте. Сейчас, правда, повышается интерес к инженерным специальностям. Но, как ни крути, инженерам нужны опытные рабочие.

Лично я рос в рабочей среде — мои дед и отец работали на атомных станциях. Мой сын — ему сейчас семнадцать — в этом году поступает на сварщика. Он всегда видел, как я работаю, и не хочет для себя чего-то другого. Сварка — сложная вещь, не каждый может быть сварщиком. Это своего рода искусство — знать, как себя поведет металл в той или иной ситуации.

— На ком видите больше ответственности за повышение репутации рабочих профессий — на государстве или на компаниях, куда приходят рабочие?

— Моё мнение, ответственность лежит в первую очередь на самом человеке. Если он хочет расти, он растет. У меня есть ребята, которые работают со мной больше десяти лет. Кстати, именно из бывших рабочих, я заметил, получаются самые классные ИТР-овцы: отучился заочно, приехал сюда монтажником, отработал полгода, и вот мы его перевели уже на инженерную должность.

Работа должна идти в комплексе. Государство, конечно же, может и обязано способствовать — например, открывая и финансируя аккредитованные учебные заведения. У нас много государственных компаний — таких, например, как Газпром, Росатом. Может, есть смысл сотрудничать на уровне компаний, когда ученик, получив специальность монтажника, трудоустраивается в эти компании. Может помочь и то, если гарантировать людям трудоустройство в регионах, где работать особенно тяжело.

Опять же, надо повышать престиж конкурсов профессионального мастерства. Они ведь сегодня и не освещаются толком — только в пределах отрасли. Должна быть более активная информационная составляющая. Эти красиво, интересно, азартно. После таких конкурсов ребята приезжают очень замотивированными.

Кроме того, просто необходимо установить единые требования ко всем рабочим специальностям. Недавно начали выпускать профессиональные стандарты, раньше такого не было — в каждой компании были свои требования к рабочим. Захотел человек работать, он должен иметь возможность открыть профстандарт и посмотреть, какое образование ему надо получить для такой-то должности, пройти такие-то курсы повышения квалификации.


— В какой перспективе реально всё это сделать?

— Лет за десять, в моем понимании.


— Какого рабочего Вы охотно возьмёте на участок при прочих равных, а какого — нет?

— Меня всегда привлекало в человеке желание работать. Опыта и знаний можно набраться, а вот стремления к труду — вряд ли. Нет смысла даже начинать с такими работать. Если человек, еще не успев показать себя в деле, начинает ставить какие-то условия, я этого не приемлю.

Сложно еще, когда человек приходит и начинает сравнивать нас с другим местом работы. Есть мастера, которых я брал сразу после института, но без опыта. С ними проще работать, я «воспитываю» его под себя.


— Какой приблизительно процент людей дорастает до такого уровня?

— В процентах не скажу, но за два года из двухсот человек я четверых перевел на ИТР. Это немало с учетом всех факторов.

Мы здесь постоянно учимся. Впрочем, некоторые не хотят учиться, их устраивает всё как есть. Например, наш бригадир с шестым разрядом не хочет быть старшим бригадиром.


— Это проблема?

— Ни в коем разе. Просто есть хорошие исполнители, а есть хорошие руководители. И не факт, что если хороший исполнитель станет руководителем, то он будет и хорошим руководителем. Можно потерять хорошего исполнителя и приобрести плохого руководителя. В стройке нужны в равной степени и те, и другие. Мы все разные, и каждый выполняет свою роль, которая ему по силам. Например, само собой, бригадир важен, он — промежуточное звено между мастером и членами бригады. Но он один, а рабочих сорок человек.


— А чего не приемлете в людях?

— Обмана, высокомерия, пренебрежительного отношения к местным.

— Какими факторами человек мотивируется, нанимаясь сегодня в стройку? Чем привлечь помимо денег?

— Деньгами — это само собой, не будем обманываться. Мы государственная организация, у нас стабильность: официальные выплаты дважды в месяц. На здешней стройке очень хорошо платят, большинство держится за работу и ответственно подходят к поручениям. Плюс прозрачные перспективы роста; многих привлекает именно он. У нас, помимо Руппурской АЭС, на подходе проект в Египте, где будут строиться четыре блока. Человек, устраиваясь к нам, знает, что на ближайшие 10−15 лет точно будет обеспечен работой, чтобы обеспечивать семью. Это знание имеет очень большое значение. ИТР-овцев привлекает фактор профессионального роста: всегда будет к чему стремиться.

Последнее время обращают внимание на безопасность. У нас работа на высоте, никто не хочет получить травму. Также обращают внимание на условия труда; работа у нас вахтами по 4,5 месяца, поэтому комфортные бытовые условия стройплощадке очень и очень желательны.


— А у вас, кстати, какие условия? Есть ли разница с Беларусью, например?

— Честно сказать, в Беларуси похуже было: общежитие советского типа, по два человека в комнате. А здесь у нас высотные дома, трех-, четырехкомнатные квартиры, но у каждого своя собственная комната, вся необходимая бытовая техника под рукой, даже сплит-системы. Всё это приятно, конечно.

— Поделитесь взглядом изнутри. Как помогает в работе HR-служба?

— Еще в начале двухтысячных годов годах к нам как приходили? — привел друга или знакомого… Никаких объявлений, никакой информации, кто куда требуется. Сейчас много компаний обращается на работные сайты, много народу выкладывает туда информацию о себе, ища себе место. Но очень часто в строительстве бывает так, что человек бы и рад работать, а презентовать себя нормально не может. Некоторые ни разу даже резюме не писали и не знают, с какого боку к нему подойти. Это вполне и частая реальная ситуация.

За пару последних лет уровень кандидатов ощутимо повысился, и в этом большая заслуга кадровой службы. Заявка на персонал у нас неизменная, поэтому очень многое зависит именно от отношения своему к делу эйчаров. Относительно недавно у нас сменился штат HR. Теперь делается так: их специалист заранее беседует с кандидатом, проверяет его на все ключевые профстандарты, убеждается, что у того нет проблем с законом, и прочие важные вещи, разъясняет волнующие его вопросы. Ко мне приходит от эйчара уже человек, который на 99 процентов согласен выйти на работу.

Кстати, совсем недавно появилась у нас вот еще какая тема. По инициативе HR-службы если человек приводит кого-то квалифицированного на работу, он поощряется за это материально.


— Лично Вас работа выматывает?

— Ну, хватает сил даже, чтобы трижды в неделю тренироваться в зале (смеется).


— Когда подбирались фотографии к нашему материалу, заметила у вас татуировку на руке: «Carpe diem» — «Лови момент». Это Ваше кредо?

—Да. Я ее сделал еще во времена работы в Беларуси. Это ведь правда: у тебя есть момент, и надо его ценить. Нельзя зацикливаться ни на чем. Да, сегодня может быть трудно, и завтра трудно. Зато послезавтра всё снова будет хорошо.

— Начистоту если: трудности бывают?

— Бывают. Решаем.